И что мне одному от беспокойных дней,
Те, что достались не в награду.
И отзвук дней, следы теней,
И шелест листьев у ограды.
Я не забыл поместье, среди скал,
Печален был тот остров, хоть и звал.
Меня на брег ещё пустынный,
Хоть мрачен, сей пейзаж, но длинный,
День, когда и солнце не со мною.
Когда и мысли, я не скрою, переживал страстей обман,
Как превратился он в туман…
Вернулся. След, ведущий к дому,
Как –будто он ведёт к другому,
Места всё те, но не сыскал приюта,
Какого от любви я ждал уюта?
Мне, было, велено пустится за моря,
И отвечала звёздам лишь заря,
Когда я в лодке с парусами шёл отсюда.
И незнакомым мне не показался остров,
Реальностью своей он мне теперь так остро,
Напоминает о тех днях,
Когда я жил в любви, мечтал и ждал огня.
И ждал надежды как спасенья,
Одним молился поклоненьем,
Сгорая в пламени мечты,
Чтоб навсегда меня забрала ты…
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Иосифы сегодняшних дней - Николай Николаевич Сегодняшние Иосифы могут сидеть в ямах, в ожидании смерти. Их запросто предают те, кто когда-то был рядом. Они не поняты другими и от этого страдают. Их души скованы в железо, они стонут, но выживают.
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
